Замысел
Войска Северо-Кавказского фронта после освобождения Таманского полуострова приступили к подготовке форсирования Керченского пролива и последующим боям за Крым. В первой декаде октября 1943 года всеми видами разведки было установлено, что противник особое внимание уделял фортификационным работам на Керченском полуострове. Оборона побережья Черного и Азовского морей была плотно насыщена огневыми средствами и в основном представляла собой систему опорных пунктов. Порты были усилены береговой противотанковой артиллерией, побережье минировано и обнесено проволочными заграждениями. Керченский пролив и подходы к нему были минированы. В портах Керчь, Камыш-Бурун и Феодосия базировались почти сотня быстроходных десантных барж, торпедных и сторожевых катеров.
На Керченском полуострове оборонялись 5-й армейский корпус 17-й немецкой армии, усиленный артиллерией, танками и поддерживаемый авиацией, и до десяти отдельных частей и команд (всего 85 тысяч солдат и офицеров). При необходимости фашистское командование могло бросить в бой две дивизии 1-го румынского горного корпуса, находившегося на южном побережье Крыма. На 1 ноября соотношение сил по авиации было следующим: противник имел 470 самолетов, наша 4-я воздушная армия - 686. Кроме того, для участия в операции привлекалось до ста самолетов ВВС Черноморского флота.
Наземная обстановка также складывалась в нашу пользу. Советское командование к участию в десантной операции привлекало довольно крупные силы: около 130 тысяч солдат и офицеров, свыше двух тысяч орудий и минометов, 125 танков, более тысячи самолетов, 119 боевых кораблей и 159 десантно-высадочных судов Черноморского флота и Азовской флотилии.
Задача Черноморского флота состояла в том, чтобы обеспечить высадку советских войск, а также огнем корабельной артиллерии во взаимодействии с береговой и главными силами авиации флота подавлять противника в районе высадки. Кроме того, как и Азовская военная флотилия, ЧФ должен был обеспечить бесперебойную доставку всех видов снабжения для 56-й и 18-й армий вплоть до начала регулярных перевозок через Керченский пролив.
Замысел фронтовой операции заключался в одновременной высадке двух десантов (56-й и 18-й армий) на восточное побережье Керченского полуострова. Главная роль по захвату Керчи отводилась десанту 56-й армии, состоявшему из двух дивизий - 55-й и 2-й гвардейской. Ему предстояло высадиться на побережье северо-восточнее Керчи. Вспомогательная роль отводилась десанту 18-й армии: в составе 318-й стрелковой дивизии он должен был захватить плацдарм в 20 километрах южнее города - в районе рыбацкого поселка Эльтиген. Десант на Эльтиген выполнял наиболее трудную часть операции: он шёл первым и форсировал пролив в самом широком его месте - 16 километров. Десант 56-й армии находился в лучших условиях: во-первых, Эльтиген, как выяснилось позже, оттянул на себя две вражеские дивизии, во-вторых, от места посадки (коса Чушка) до места высадки (Маяк-Еникале) было всего пять километров.
Для отвлечения внимания противника от мест высадки основных сил предусматривались демонстративные действия в районах мыса Тархан и горы Опук. Демонстративные группы имели по нескольку катеров.

Подготовка
Десантная операция... В нашей стране нет такого приморского города, который мог бы сравниться с Керчью по числу десантных операций, проведенных в годы Великой Отечественной войны. Морской десант на укрепленное побережье - операция весьма трудная и сложная. Её проведение требует тщательной подготовки, четкой организации взаимодействия сухопутных, морских сил и авиации, беспредельной смелости, дерзости, инициативы, стойкости, готовности к любым случайностям - от солдат и командиров.
Но ещё необходим опыт, и он был у моряков и пехотинцев. Они прошли Малую Землю под Новороссийском, где, высадившись десантом, более полугода удерживали плацдарм. Малая Земля научила их многому: познакомила с приемами, которые враг применяет против десантов, развила своеобразное чутье, помогающее разгадывать замыслы противника.
Но не мешали тренировки и обмен этим нелегко полученным опытом. Будущие десантники целый месяц тренировались и днем, и ночью. Саперы недалеко от Тамани создали макет вражеских укреплений района Эльтигена. За подготовкой дивизии следили командарм и командующий фронтом генерал И. Е. Петров. Именно по его совету штаб 318-й дивизии разослал бывалых десантников 1339-го полка в другие части в качестве инструкторов. Бывалые воины учили здесь других солдат. Они учили людей, как высаживаться с мотоботов в воду, как прокладывать путь через минные и проволочные заграждения и штурмовать огневые точки. В боевой подготовке опытные воины-десантники делали упор на действия отделения, штурмовой группы, которые должны были при захвате плацдарма самостоятельно вести бой. С солдатами, боявшимися воды, тренировку проводили на боевых катерах.

Бросок через пролив
31 октября с наступлением темноты началась погрузка десанта в Тамани, Кроткове и у озера Солёного. Всего на десантно-высадочные средства семи отрядов было принято 5 752 человека, погружено двадцать 45-мм и двенадцать 76-мм орудий, 69,5 тонны боеприпасов и продовольствия. Во время перехода подорвались на минах и затонули два катера, на которых погибли 215 десантников. Остальные корабли отрядов подошли к точке развертывания неорганизованно и с большим опозданием. Высадка бойцов первых пяти отрядов проходила под яростным огнем противника. Артиллерия поддержки десанта выпустила более восьми тысяч снарядов крупного калибра, но подавить прожекторы и огневые средства врага не смогла. Часть плавсредств была повреждена или уничтожена. С рассветом эффективность вражеского огня резко возросла, и катера, прикрываясь дымовыми завесами, вынуждены были отойти в море. По разным данным, в первую ночь на берег высадилось от 2500 до 2964 человек, при этом потери среди личного состава достигли 1490 человек. Противник уничтожил тридцать шесть высадочных средств, потеряно и двенадцать 76-мм орудий - тросы буксируемых плотов с артиллерией пришлось рубить, жертвуя пушками.
Десантники вынуждены были перейти к обороне. К утру 2 ноября на плацдарм смогли высадить еще 3270 человек, доставить четыре 45-мм орудия, девять минометов и 24,7 тонны различных грузов. В ночь на 3 ноября десант снова получил пополнение (840 бойцов, 7 орудий и 18 тонн боеприпасов).
Но скупые строки донесений никак не отражают всего накала броска через бушующее море. Во-первых, несколько дней в проливе был шторм. Что это такое даже для больших судов, легко убедились мы ровно год назад – тогда в Керченском проливе произошло несколько кораблекрушений. Учитывая современную навигацию, мирное время вот уже 65 лет…. Во-вторых, судов не хватало, особенно плоскодонных, способных подойти к самому берегу. Мотобот, вмещавший 45 человек, брал дополнительно еще пятнадцать. Тяжело осев в чёрной воде, суденышко, подчас совсем скрываясь в волнах, уходило в ночную темноту. Использовался весь пригодный «тюлькин флот» - рыбачьи, собранные с миру по нитке, баркасы и лодки. Артиллерию буксировали на плотах.
В открытое море десант вышел лишь к 3 часам утра 1 ноября. Уже здесь, на старте, нарушилась стройная система боевых порядков. Погода делалась все хуже. Волны швыряли суда из стороны в сторону. Катера с трудом буксировали плоты с материальной частью. Передовые отряды, шедшие на плоскодонных мотоботах, перемешались между собой. Вода захлестывала беспалубные судёнышки. Пробовали черпать воду касками, но это мало помогало. Тогда десантники стали, обнявшись, по бортам, спустив концы плащ-палаток в воду, как бы нарастили своими телами борта. И волна, стылая и штормовая, била в эти «борта», смыв многих десантников….
А на переходе могли взлететь на воздух на любом из пятидесяти минных полей, перегораживающих пролив; немцы, как потом оказалось, нашпиговали его воды более чем шестью тысячей морских мин. И даже подойдя к берегу, не смогли на него высадится сухими. Причина – прибрежный песчаный бар.
Многие из купавшихся в Азове или Керченском проливе знают эту особенность прибрежной полосы. Сначала мелко, потом метра два-три глубины, и снова через несколько десятков метров – по колено, песочек нежно ласкает ступни. Это и есть бар, подводная песчаная коса. Именно на неё наскакивали суда с десантом, и их командирам ничего не оставалось, как давать совет десантирующимся – в воду! Бойцы прыгали в воду и добирались до берега вплавь. Не все смогли преодолеть эти последнюю сотню метров штормового холодного моря.
Капитан 3 ранга Григорий Гнатенко был командиром отряда плавсредств, на которых первый эшелон 1339-го полка шел к берегу Крыма. Он наиболее удачно высадил десантников на берег. В самую тяжелую минуту он говорил десантнику: «Ну, на берег я тебя доставлю, а вот уж по суше плавай сам!» А навстречу им тянулись огненные трассы пулеметных очередей, вокруг рвались снаряды. Прожектора слепили глаза. Десантники отвечали огнем автоматов, пулеметов и бронебоек и с нетерпением ожидали мгновения, когда можно будет выскочить на сушу и броситься вперед. Но несколько крупных плавсредств повернули назад. Расчёт был на плоскодонные суда: доставив передовые отряды, они должны были возвратиться и, курсируя между кораблями, баржами и берегом, высадить за несколько приемов весь десант. Но большинство плоскодонных судов сразу вышли из строя. Некоторые погибли от огня, несколько подорвалось на минах. Эти неизбежные потери учитывали и предвидели. Но не учли силу шторма: основную часть плавсредств штормовая волна выбросила на берег, разбила о камни и злополучный бар. Высаживаться теперь было не на чем. Это была самая большая ошибка в плане десантной операции.
Несколько мотоботов сумели преодолеть подводную мель бара и высадить роту морской пехоты во главе с политработником капитаном Рыбаковым. Батальоны полков 318-й дивизии были ещё в воде, когда справа послышались матросская «полундра» и разрывы гранат. Это моряки начали штурм северной окраины Эльтигена.

Героями не рождаются
Мелкие группы десантников, выбросившись на берег, впивались в немецкую оборону. Роты, взводы, а то и отделения дрались разобщено. Они были подготовлены к самостоятельным, инициативным действиям исходя из природы десантного боя. Но всё же оказалось, что из трех штабных групп только одна была высажена на берег. Не высадился ночью никто из командиров стрелковых полков, не смог выбраться на берег и командир 386-й бригады морской пехоты. Воюющие на крымском берегу подразделения сразу не имели общего руководства боем.
Но тут появился командир. Так в чудесных сказках является герой и спасает положение. Но ничего геройского в Дмитрии Степановиче Ковешникове в тот миг не было – мокрый, злой начальник штаба 1339 стрелкового полка. 23 года – и уже майор, прошёл путь от самой западной границы, через харьковские, кавказские и новороссийские бои. По словам сослуживцев, это был добродушный человек, с милой, располагающей улыбкой, спокойным взглядом карих глаз. А в сущности это был железный, несгибаемый человек. Об исключительной храбрости майора даже самые отчаянные люди говорили с уважением. Молодость была, смелость и опыт были, но и ответственность – была! Распорядившись развивать успех своей десантной группы, начальник штаба полка Ковешников принялся за организацию своего командного пункта. КП расположился в подвале, приспособленном немцами для обороны. Тотчас же радисты предприняли безуспешные попытки связаться с станциями на таманском берегу и соседями. Тогда по своей инициативе Ковешников взял командование передовым отрядом в свои руки. Примерно через час удалось связаться почти со всеми высадившимися отрядами. У КП собралась группа связных от подразделений. Это были первые шаги по организации управления.
Утром Ковешников постарался перегруппировать силы, чтобы укрепить все участки обороны. На плацдарме стал устанавливаться определенный порядок, люди почувствовали локоть друг друга. К утру десанту удалось закрепиться. Образовавшийся фронт был непомерно широк, подразделения вытянулись в цепь, и вся надежда была, что вскоре высадятся и подойдут главные силы. В резерве оставалась небольшая группа разведчиков и радистов. Они в эти утренние часы под руководством сапёров снимали в тылу немецкие мины и доставляли их к переднему краю для минирования внаброс. А вскоре появилась связь с командованием, и майор Ковешников вызвал артиллерию и самолёты, проводил корректировку огня с Тамани. Без этого не удержать бы Эльтигена.
Первые контратаки немцы начинали с осторожностью, но, увидев, что десантников мало и у них нет значительных противотанковых средств, бросили на плацдарм танки. В течение часа десант отбивался от них только гранатами и противотанковыми ружьями. Несколько машин было подорвано связками гранат. Расчет младшего сержанта Василия Толстова (то есть он сам и его помощник Сергей Фуников) очень умело уничтожил из противотанкового ружья три танка и удержал важную для десантников высоту, названную потом в его честь.
Понимая важность организации десанта, командование 318-й дивизии во главе с полковником Гладковым переправились через пролив днём, как говорится, в наглую. Опомнившиеся немцы только возле берега начали обстрел появившегося мотобота. Но, прикрывшись дымовой завесой и прыгнув в студеную воду прибоя, штабная группа дивизии и командиры полков сумели достичь крымского берега.
Враг в первые дни освирепел. Немецким танкам удалось прорваться на высоту, которую защищал батальон майора Клинковского. Их уже нечем было остановить: кончились противотанковые гранаты. И тогда майор вызвал артиллерийский огонь с Тамани на себя. Угроза танкового прорыва в глубину плацдарма была ликвидирована. За подвиги, совершенные на плацдарме, А. К. Клинковскому было присвоено звание Героя Советского Союза. Забегая вперед, надо сказать, что огонь артиллерии на себя вызывал и штаб дивизии – но уже находясь на Митридате, после прорыва с «Огненной земли». Был такой геройский поступок и среди боевых действий 83-й бригады морской пехоты в декабре 1943-го.
Потом подходили ещё подкрепления, приходилось перебрасывать их только ночью. В ночь на 3 ноября на Эльтиген высадился 335-й гвардейский стрелковый полк под командованием полковника Нестерова. Гвардейцы заняли позиции в южной части плацдарма, куда враг направлял свои удары, чтобы отрезать десантников от моря, окружить и уничтожить их. Несколько позже прибыли 195-й горно-минометный полк, подразделения сапёров, связи, разведки, медсанбаты. Но материальную часть – миномёты и мины к ним пришлось отдавать бушующему морю….

Плацдарм
После высадки десанта северо-восточнее Керчи, атаки немцев поутихли. Но началось ещё худшее – блокада. С моря множество вооруженных судов противника не давали возможности пройти через пролив, в небе гудели немецкие самолёты, на суше передовая стабилизировалась. Из сорока дней в Эльтигене самыми томительными были дни блокады. При активных боевых действиях трудности переносятся легче. Создаваемое ими нервное напряжение находит выход в деле, в борьбе с врагом. Но когда действие замораживается, тут-то трудности и выступают на передний план и начинают подтачивать нервы людей. Противник не наступает, наши части не наступают тоже. Бомбежки, артобстрелы, снайперский огонь. Проходит день, другой... десять, двадцать, тридцать дней. В поселке не осталось ни одного целого дома, ни одного клочка земли, не изрытого снарядами и авиабомбами. И все-таки небольшой плацдарм - три километра по фронту, полтора в глубину - боролся. Его обороняли люди, крепкие духом и дисциплиной. Ими руководили такие опытные офицеры, как полковники Ивакин и Новиков, подполковники Челов и Блбулян, майоры Ковешников и Клинковский, капитан Беляков и многие другие.
И не только воевали, но и жили. В Эльтигене совершенно нет пресной воды. Даже сейчас в него воду привозят цистернами из Керчи и Аршинцево. В пору десанта были два колодца метрах в шестистах от посёлка, но они в нейтральной зоне и все время под обстрелом. Достать ведро воды из колодца порой не легче, чем взять «языка». Да и она была солонковатой, «горькой» как говорят в керченских краях. Выручали дожди, или ледок, покрывавший мутные лужицы на пропечённой пироксилином земле.
В первые дни просто голодали. Трехдневного пайка, который был выдан перед переходом через пролив, у большинства уже не было. Многие во время форсирования спасали оружие и боеприпасы, а вещевые мешки побросали. Некоторые из них были раздеты, а иные даже босиком, потому что вынуждены были с разбитых катеров добираться до берега вплавь. Они плыли, бросив всё, кроме автоматов и гранат. Теплого обмундирования не было, а ночи стали уже холодными. Но по ночам копали каменистую землю, «врастали в неё» не по песне, а задолго до её написания…. Рыли, копали без конца. Земляные работы отбирали у голодных людей массу энергии. Но требовательным был полковник Василий Федорович Гладков – по опыту Малой Земли! Солдаты прозвали командира дивизии «сердитым свекром» за то, что ходил, проверял, указывал: рыть глубже и глубже. Большинство понимало - земля укроет от смерти. Только ночью оживала «Огненная земля». С наступлением темноты люди вылезали из щелей, из блиндажей, расправляя мускулы и вдыхая свежий воздух. Кое-где можно было даже походить во весь рост. Ночами проводились в подразделениях все собрания и совещания, а при луне - даже занятия по изучению материальной части оружия, в основном трофейного. Сапёры, например, научились отлично работать с немецкими минами.
Какое воображение надо иметь, чтобы представить весь плацдарм и массу людей, делающих в темноте тяжелую работу! Они ничего не смогли поесть. Они напряженно сражались днем, а теперь без отдыха роют, роют, ставят огневые точки, наводят связь, снимают на берегу мины и тащат их к переднему краю. И они создали стройную систему обороны. Люди, измученные жестокими боями, похудевшие, покрытые засохшей грязью, с воспаленными глазами и потрескавшимися сухими губами. Они отвоевали плацдарм, защитили и освоили его, перекопав огромную массу земли. Время от времени солдаты и матросы бросали лопаты и горстями собирали в ямках мутную дождевую воду, чтобы утолить жажду. Результаты морской блокады остро чувствовал каждый человек на плацдарме: боеприпасы на исходе, продовольствия не хватало. Вся еда раз в сутки - 100 граммов сухарей, банка консервов на двоих, кружка кипяченой воды.
Постоянно, со второго дня борьбы, против десантников велась усиленная психологическая война. Ежедневно от немцев шли передачи по громкоговорителям, плацдарм усеивали листовками. Однако боевой коллектив десанта с честью выдержал испытание. За всё время нашелся лишь один перебежчик да несколько недисциплинированных солдат потеряли голову из-за недоедания, растащив приземлившийся контейнер с продуктами.
Война требует жертв. Война предполагает и убитых, и раненых. Был батальон, и не стало его. Кадровые военные привыкают к этому. Иначе нельзя. Но самые стойкие ломались, увидев положение в медицинской части Эльтигена. Условия для медсанбата в десанте, на «пятачке», перепахиваемом снарядами и бомбами, невыносимые. Здесь к нравственным и физическим силам людей война предъявила немыслимые требования. Солдаты на переднем крае могли зарыться в землю и укрыться в окопе от бомб, раненый не мог сделать этого. Хирург в операционной мог только одно: не замечать падающих бомб и рвущихся снарядов.
Тамань пыталась наладить снабжение десантников с помощью самолетов Ил-2. Ничего не получилось. Как только появлялся «ил», вылетало два «мессершмитта», начинался воздушный бой. Тут уж трудно было летчикам сбросить груз прицельно. А «мессеры» бросались расстреливать мешки. Пролетит наш самолет - немцы сейчас начинают артобстрел и не успокаиваются, пока не разобьют мешки. «А нам они нужны, и мы за ними ползем - взять, пока целые. За куском хлеба ползешь через смерть. Из команды пятеро погибло. Положение стало аховое. Тогда нас стали снабжать ночами, уже не «илы», а самолеты По-2», - в своих воспоминаниях рассказывает Александр Говберг, ведавший распределением продуктов в 318-й дивизии. Но об этом позже.

«Мы вместе шагали в Крым»
В ходе Керченско-Эльтигенской десантной операции плечо к плечу сражались пехотинцы трех полков 318-й дивизии – 1331-го, 1337-го, 1339-го с частями усиления, 335-й гвардейский стрелковый полк и 195 минометный полк, и черноморцы - 83-й и 255-й бригад морской пехоты, 369-го и 386-го отдельных батальонов морской пехоты Черноморского Флота. Морские пехотинцы с самого первого дня прославили себя геройскими поступками – и при высадке, и при расширении плацдарма. Южную часть Эльтигенского плацдарма захватили краснофлотцы 386-го батальона, рядом отважно сражались и матросы из батальона 255-й отдельной бригады под командованием майора Григорьева.
Взвод лейтенанта Алексея Шумского из 386-го батальона далеко вырвался вперед и захватил высоту 47,7. Враг перешел в атаку, стал окружать высоту. Лейтенант обратился к бойцам: «Отбитое у врага моряки не сдают! Стоять насмерть!» Кольцо вокруг высоты сжималось все теснее. У моряков кончились боеприпасы. Их было восемнадцать, и каждый ранен. Вдруг на высоте грянула песня: «Наверх вы, товарищи, все по местам! Последний парад наступает!» И с этой песней они ушли в бессмертие. На высоте лежало восемнадцать погибших героев, а вокруг - десятки вражеских трупов.
Потом были бои за высотки (рота лейтенанта Цибизова), захлебнувшиеся танковые атаки немцев на взвод младшего лейтенанта Герасимовича, битва за противотанковый ров, оборону которого держали черноморцы лейтенанта Дейкало. Все бои происходили только с применением стрелкового оружия и гранат со стороны морских пехотинцев. И ни разу за 36 суток никто из морпехов не дрогнул, они дрались без расчёта на усиление и нормальную доставку боеприпасов и продовольствия. Как-то в учебном пособии Военно-морской академии «Морская пехота» изданном уже после войны, прочитал о морально-боевых качествах морского пехотинца: «Морской пехотинец, какого бы он ни был звания, какую бы ни выполнял обязанность, прежде всего, должен быть готов к перенесению больших трудностей и лишений, причем трудности почти одинаковые как в боевой обстановке, так и в мирное время в течение боевой подготовки. Морской пехотинец, будь то рядовой матрос, офицер или генерал, должен быть готов вести бой в любой обстановке как в составе соединения, части, подразделения, так и в составе мелкой группы, а иногда и в одиночку, без связи с соседями, без надежды на быструю выручку и помощь». Но они без надежды всё-таки надеялись. На своих боевых сотоварищей – летчиков, катерников, артиллеристов.

Боевые друзья на том берегу
Огневую поддержку десанта осуществляла с восточного берега артиллерия 18-й армии под командованием генерала Кариофилли и Новороссийской военно-морской базы (командующий береговой артиллерией полковник Малахов). Сказать, что сделала наша артиллерия «с того берега» для эльтигенцев – ничего не сказать. Десантники порой просто молились на «бога войны». Артиллерия постоянно прикрывала десант, особенно в первые дни. Однако трудно полноценно оценить урон, нанесённый ею противнику. Шутка ли – орудия стреляли за двадцать километров через пролив, разведка со стороны блокированных десантников работала в очень сложных условиях, корректировка огня тоже. Оценка эта – только по количеству стрельб и выпущенных снарядов; например, артиллерийская поддержка береговой артиллерии Черноморского флота составляла 795 стрельб и более тринадцати тысяч израсходованных снарядов среднего калибра.
То ли дело – в авиации. Сверху видно всё! Авиационное обеспечение десанта возлагалась на воздушную армию генерала Вершинина и авиацию Черноморского флота генерала Ермаченкова.
Лётный состав 4-й воздушной армии, защищая войска десанта, проявлял подлинное мастерство, мужество и отвагу. 2 ноября шестерка «ильюшиных» 722-го штурмового полка во главе с майором Юхотниковым получила задачу нанести бомбово-штурмовой удар по танкам и автомашинам противника, сосредоточенным северо-западнее Эльтигена. На маршруте группу Юхотникова и сопровождающих «лавочкиных» из 805-го истребительного авиаполка перенацелили на танки, контратакующие наш десант в трех километрах юго-западнее Эльтигена. Выполнив три атаки по цели с бреющего полета, экипажи «илов» подожгли три танка, разбили четыре автомашины, уничтожили более взвода пехоты. Через 10 минут после возвращения на аэродром майор Юхотников, пересев на другой самолет, возглавил восьмерку Ил-2 и повел ее в тот же район. В результате удара противник потерял еще пять танков.
За 2 и 3 ноября в воздушных боях фашисты потеряли семь самолетов. Два из них рухнули на землю, сбитые таранными ударами. Таран совершили командир первой эскадрильи 47-го штурмового авиаполка ВВС Черноморского флота лейтенант Борис Воловодов и парторг той же эскадрильи младший лейтенант Василий Быков. Оба они геройски погибли.
6 ноября десантники перешли к обороне. 4-я воздушная армия продолжала уничтожать огневые средства, технику и живую силу противника перед плацдармом и приступила к доставке в район Эльтигена грузов с продовольствием и боеприпасами. С «Огненной землей» установили радио-телеграфную связь - это давало авиаторам возможность выполнять все её заявки и запросы. Для приёма доставленного груза в Эльтиген ночью с самолета По-2 был выброшен на парашюте старший сержант Безносов. Ежедневная доставка десантникам продовольствия и боеприпасов выполнялась экипажами 214-й штурмовой авиационной дивизии, 622-го, 889-го Новороссийского и 46-го гвардейского Таманского авиаполков. Несмотря на сложные метеорологические условия, экипажи По-2 и «илов» вели напряженную боевую работу. Особенно много летал 889-й Новороссийский полк: 120 - 140 вылетов за ночь - такова его рабочая нагрузка. Но самым известным в эльтигенской эпопее стал всё же Таманский авиаполк, летчицы которого более известны как «ночные ведьмы». Легкобомбардировочный женский авиаполк под командованием майора Бершанской базировался на Тамани. Он имел на вооружении маленькие самолеты По-2, которые на небольшой скорости шли с выключенными моторами на малой высоте, практически оказались неуязвимыми для вражеских зениток и могли с большой точностью сбрасывать груз, даже такой как письма и тёплая одежда. Лётчицы совершали за ночь десятки рейсов в Эльтиген. Противник злился, вел бешеный огонь, но так и не смог сбить ни одного самолета.
А ведь задача для всех лётчиков – мужчин и женщин, была исключительно сложной. Стояла плохая погода, и летать приходилось на высоте не более трёхсот метров. Мешки и ящики подвешивались вместо бомб, сбрасывать их надо было с исключительной точностью, а противник вёл по самолетам плотный огонь. Достаточно сказать, что в целях противодействия советской авиации немецко-румынские войска к концу ноября сосредоточили в районе Керчи до 66 батарей зенитной артиллерии разных калибров, 35 зенитно-пулеметных точек. Они вели огонь и с катеров, блокировавших десант с моря, и из всех видов пехотного оружия. Нашим штурмовикам противодействовали и истребители противника, постоянно патрулировавшие над районом Эльтиген на разных высотах.
Но всё-таки с 1 ноября по 8 декабря 1943 года в интересах эльтигенской группировки авиаторы четвёртой воздушной сделали 6514 самолето-вылетов. Кроме того, 370 вылетов совершено авиацией Черноморского флота. Противнику был нанесен немалый урон в живой силе и технике: сбито - 114 самолетов, уничтожено и повреждено 35 танков, 120 автомашин, 15 минометов, 10 орудий, 16 складов боеприпасов, подавлен огонь 10 батарей артиллерии, потоплено 10 барж и 1 катер, убито и ранено около 800 солдат и офицеров.
При высадке первого эшелона десанта на Эльтиген и доставке последующих подкреплений смело и дерзко действовали моряки мотоботов, сторожевых катеров, катерных тральщиков и других судов.
Мотобот, которым командовал старшина 1-й статьи Алексей Елизаров, одним из первых подошёл к берегу, обтянутому колючей проволокой. Бывалый моряк не растерялся, снял шинель, бросил ее на проволоку и с автоматом в руках перемахнул через препятствие. Будучи на берегу, он весело крикнул: «Шагай в Крым!» Морские пехотинцы последовали примеру старшины и с криком «Полундра!» ринулись за ним на берег. Они с ходу пошли в атаку и отбросили врага от берега.
Три ночи подряд прорывались к плацдарму катера капитан-лейтенанта Бондаренко. При этом им приходилось отбивать атаки вражеских кораблей, устранять повреждения, тушить пожары. В ночь на 3 ноября сторожевой катер «СКА-0122» дважды высаживал десантников. Во время второго прорыва в бою с торпедными катерами противника он получил большие повреждения. Возникший на нем пожар потушить не удалось. И всё-таки экипаж катера во главе с Бондаренко вел бой до последней минуты. Тонул, горел – и стрелял….
Катера 4-го Новороссийского дивизиона вёл к Эльтигену капитан 3 ранга Николай Сипягин, удостоенный звания Героя Советского Союза за отличие в Новороссийской десантной операции. Корабли выполнили боевую задачу, но вражеский снаряд, разорвавшийся на мостике катера «МО-044», где находился Сипягин, оборвал жизнь командира.
Отважно действовали и моряки катера «СКА-0612», которым командовал лейтенант Волков. При высадке десанта они участвовали в отражении пяти воздушных атак врага. Командир был ранен в лицо и ноги, но продолжал управлять катером. Старшина 1-й статьи Алексеев метко разил врага из пулемета, а когда упал раненный, его заменил кок Гончаренко! В расчете носовой пушки двух комендоров убило, но она продолжала вести огонь. Это раненый комендор Данько управлялся за троих: сам подносил снаряды, заряжал пушку и стрелял. Катер, почти наполовину погрузившийся в воду, всё же дошел до своего берега. Это только несколько примеров мужества и самоотверженности моряков-катерников.
Между тем положение десанта в районе Эльтигена становилось всё более тяжелым. За 26 суток катерам лишь 16 раз удалось прорваться к плацдарму.

Прорыв
Утром 4 декабря противник силой до пехотной дивизии при поддержке 45 танков, 12 артиллерийских, 7 минометных и 11 зенитных батарей после мощной артподготовки перешел в наступление на Эльтиген. В течение дня он предпринял девять атак.
6 декабря при поддержке танков и авиации врагу удалось вклиниться в оборону десантников. Это ещё более ухудшило их положение. Поэтому последовал приказ командования фронта оставить занятый плацдарм и пробиваться в район Керчи. К исходу 6 декабря для десантников наступили критические часы. Фашисты ворвались в сам посёлок. Ряды десантников таяли, кончались боеприпасы. Эвакуироваться было невозможно: враг блокировал плацдарм с моря. Оставалось действительно одно - прорываться в Керчь, чтобы соединиться с главными силами Отдельной Приморской армии.
К 20 часам того же дня группа прорыва численностью около 1800 человек сосредоточилась на северной окраине Эльтигена. В 22 часа при поддержке артиллерии, действующей с берегов косы Чушка и косы Тузла, и ночных бомбардировщиков десантники Гладкова сильным ударом прорвали вражеские позиции и форсированным маршем с боем начали продвигаться в северном направлении. 386-й батальон морской пехоты и на этот раз выполнил задачу штурмового отряда. В ночь на 7 декабря он первым ринулся на врага.
Ночь выдалась темная. Слегка моросил дождь. Десантники принимали установленный боевой порядок. Усталые, обессиленные дневным боем, с лицами, обострившимися от голода. Но настроение было решительным. Уверенный ритм в движении подразделений. Отсутствие суеты. Оружие и снаряжение пригнаны - никаких лишних шумов. Этот двадцатикилометровый марш через Чурбашское болото и по ночной степи был нелегок. Ведь люди - до крайности истощены, ослаблены голодом, изранены в ожесточенных боях. Но какая-то неистовая сила несла их вперед. Имя этой силы: жажда жизни и воля к победе.
Была воля к жизни и у множества раненых. Несколько сотен их удалось эвакуировать катерами, но основная масса оставалась на плацдарме. Кто смог идти – ушел в прорыв. А тяжелораненые, но способные стрелять, сами предложили остаться в прикрытии прорыва. Сами! Они понимали ситуацию, знали, что не дойдут до Керчи. Эти люди вошли и в состав группы из 30 человек, которая должна была продержаться в Эльтигене, пока десант не покинет плацдарм. Группой командовал лейтенант Евгений Котляров. Бойцы выполнили приказ. Но в живых остались немногие, и ещё меньше выжило после фашистских зверств.
7 декабря прорвавшаяся из окружения группа десантников численностью свыше 1500 человек захватила на окраинах Керчи вражеские склады, а затем закрепилась на высотах у горы Митридат и части берега от Солёного озера до центральной городской площади. Три дня они отбивали атаки противника, на четвертый на помощь им были переброшены морские пехотинцы. Для усиления Эльтигенского десанта, закрепившегося на пляже у восточных склонов горы Митридат, советское командование решило высадить тактический десант из состава 56-й армии (морские пехотинцы 305-го и 144-го батальонов 83-й бригады морской пехоты). Высадка 980 десантников с двух бронекатеров и десяти тендеров благополучно завершилась к утру 7 ноября 1943 года. Командованию удалось высадить и вторую группу 83-й бригады, но к этому времени обстановка в районе горы Митридат резко ухудшилась, так как противник захватил господствующие высоты. Немецко-фашистское командование стянуло к району горы дополнительные силы. Основные силы десанта удалось снять с берега 10 - 11 декабря 1943 года. Было эвакуировано 2090 человек.

Неудобные вопросы
Любое сражение вызывает очень много вопросов – но уже потом, после. Тем более с течением времени много забывается, или превращается в миф. И